Диалект родной деревни вдохновил профессора из Архангельска на изучение языков. Он занимается этим уже более 30 лет
Найти дело всей жизни мечтают многие. Одни, в попытках понять призвание, постоянно пробуют новое и меняют профессии. Для других оно словно предопределено заранее, будто вшитый компьютерный код или судьба.
Доктор филологических наук, профессор Александр Поликарпов – из второй категории людей. Ему 59 лет, больше 40 из них он посвятил изучению языков. Как чудские корни и место рождения повлияли на выбор будущей профессии, почему именно языки свели его с женой и что он делает, чтобы спасти ненецкий язык от исчезновения? Читайте в этой статье.
Чудь – миф или реальный народ?
Александр Поликарпов родился в небольшой деревне Шардонемь Пинежского района в 1962 году. Точное время образования поселения неизвестно, однако в 1633 году там уже существовал церковный приход. Место находится в 15 километрах от Карпогор – райцентра Пинежья, которое издавна считалось перекрестком культур.
Еще в древности здесь проживали разные народности. До славян Пинегу плотно населяла чудь белоглазая – древний народ, который часто упоминается в русском, финно-угорском, коми и саамском фольклоре. В одних мифах говорится, что это были сказочно богатые люди невысокого роста, в других – что они носили шкуры, обитали в лесах, питались дичью и жили «как звери».
Считается, что в IX веке чудь потеснили новгородские, ростовские и белозерские славяне. Кроме этого, на Пинежье часто ссылали знахарей и колдунов. Может поэтому эти земли до сих пор кажутся мистическими, полными тайн и загадок.
Сказки и песни, включенные в этот материал, исполняют участницы фольклорного театра поморской культуры ”Сузёмье”. Все исполнительницы – родом из Пинежского района Архангельской области.
– Место моего рождения с экзотическим названием Шардонемь очень значимо для меня. По отцовской линии чувствовалось, что у нас в семье есть антропологические признаки чуди – светло-голубые глаза, светлые волосы и, самое главное, – в моем детстве было очень много странных по звучанию для русского уха слов, которые, может быть, относятся и к чудскому языку, который сегодня не сохранился.
Некоторые считают, что чудской язык относится к финно-угорским языкам, другие говорят, что чудь – это народ, относившийся к прибалтийско-финским народам. Есть мнение, что он был близок к вепсскому. Сегодня существует даже «Русско-чудский словарь» Павла Успенского. Хотя слова в нем собраны, конечно, не чудские, а вепсские, и это естественно, ведь в советское время чудь была на бумаге объединена с вепсами в единую народность, – говорит Александр Поликарпов.
Долгое время шли споры, а был ли на самом деле такой народ как «чудь белоглазая» или он существовал только в мифах и легендах? Чтобы разобраться в этом еще в советское время на Пинежье приезжали экспедиции из института антропологии. Ученые тогда смогли найти подтверждения существования чуди, установили, что такой народ был. Об этом свидетельствуют данные археологии, топонимика, фольклорные предания.
– Фотограф Сергей Михайлович Григорьев из Москвы даже обнаружил в архивах данные о том, что народность чудь была вычеркнута из истории в сталинское время, потому что наверху посчитали, что в стране слишком много народностей. В те времена чурались говорить о своих корнях, это было опасно, а сегодня есть даже активисты, которые говорят о возрождении народа чуди, – объясняет Александр Михайлович.
На Пинеге у каждого предмета свое название
С самого детства Александра Поликарпова окружал непонятный, но завораживающий пинежский говор. Для каждого предмета на Пинежье есть свое название, причем в разных деревнях оно может отличаться. Будучи ребенком, он постоянно задавался вопросами, что означает то или иное слово, пытал бабушку с просьбами перевести, рассказать их смысл.
Например, «вехотёк» – тряпка, которой вытирали стол, «молтас» – болотце, где собирали морошку, «чича» – сырое, грязное место посреди деревни, лужа, которая никогда не исчезает, как ее ни засыпай. В Шардонеми часто говорили «няча в чиче», – Александр Поликарпов считает, что эти слова пришли из финно-угорских языков, а может и из чудского. Подтверждение этому можно найти в «Словаре пинежских говоров» Сергея Мызникова, где есть множество пометок о происхождении тех или иных слов.
– В самой деревне Шардонемь и вокруг нее было много мест, названия которых еще с детства меня настораживали своей инокультурностью. Вроде все говорят по-русски, но в пинежских говорах есть слова, которые никак нельзя пояснить. Маленьким, я даже чувствовал себя не вполне русским человеком.
Бабушка рассказывала, что по одному из поверий название деревни Шардонемь происходит от выражения «шар до меня докатись». Когда я стал старше, то раскопал, что эта фраза никак не связана с подобной народной этимологией. «Немь» – в переводе с финно-угорского «мыс», а «шарда» – «быстрая». Кстати, интересно, что «чардаш» – на венгерском – быстрый танец. Получается, можно расшифровать название деревни как мыс, где протекает быстрая река, – объясняет профессор.
Немецкий язык помог найти любовь всей жизни
По другой отцовской линии в родственниках у Александра Поликарпова нашлись российские немцы. Однако этот факт он раскопал гораздо позже, чем влюбился в немецкий язык благодаря своей школьной учительнице. Ее необычное имя – Генриетта Михайловна – он вспоминает с благодарностью до сих пор. В планах выпускника Карпогорской средней школы было стать журналистом, но судьба привела в Архангельский государственный педагогический университет, где началось изучение немецкого.
После двух лет учебы студента отправили на полный курс на факультет литературы и искусства в Йенский университет имени Фридриха Шиллера в ГДР. Это была фантастика: мальчику из глухой пинежской деревни профессора всемирной известности преподавали немецкую литературу, фонологию, грамматику, лексикологию и многое другое.
– Когда я приехал в Германию, в университете сказали: «Вы прекрасно говорите по-немецки, но очень литературно, словно сошли со сцены, где идут постановки драм Фридриха Шиллера». И это понятно, ведь наши преподаватели не имели возможности выезжать за рубеж. Думая о том, что мой немецкий слишком литературный, я задался целью изучить разговорный язык и молодежный жаргон. Сделать это раз и навсегда невозможно, – язык постоянно обновляется, появляются новые словечки. Еще будучи студентом я обратился за помощью к ведущему профессору по немецкому языку из Москвы Валентину Дмитриевичу Девкину. Он посоветовал мне записывать на магнитофон речь моих немецких друзей. Так я и поступил, у каждого спрашивал согласие, ставил запись и уходил, чтобы создать естественную среду для коммуникации. Затем все это внимательно слушал, транскрибировал и анализировал. Итогом стал реферат, с которым я вернулся на Север и поступил в московскую аспирантуру, – вспоминает профессор.
Совпадение или судьба, но именно немецкий язык помог Александру Михайловичу встретить свою будущую супругу. Елена Вакифовна родом с Волги. Вряд ли пара смогла бы познакомиться, если бы не учеба в ГДР – девушку направили за границу от Самарского педагогического института. Они поженились прямо в Германии, а в Поморье возвращались уже вместе. По сей день они не только семья, но и коллеги – много лет бок о бок в одном университете.
Елена Поликарпова – человек неординарный и очень интересный. Доцент кафедры перевода и прикладной лингвистики, она возглавляет Германо-Австрийский центр Высшей школы социально-гуманитарных наук и международной коммуникации в том же вузе, что и муж. Она успела родить и воспитать вместе с Александром Михайловичем двух дочерей и двух сыновей, обожает все, что связано с Индией, профессионально занимается индийскими танцами и даже руководит ансамблем «Зиндеги» в САФУ.
История перевода на Русском Севере
Желание докопаться до сути, исследовать и узнавать новое Александр Михайлович пронес через всю жизнь. Он написал множество научных трудов, стал соавтором большой монографии о том, как развивался перевод на Русском Севере. Ученым удалось детально описать дипломатические миссии, установить и систематизировать имена толмачей и переводчиков, работавших на Севере.
Есть такое понятие, как «журналистская удача» – оказаться в нужное время в нужном месте. Александру Поликарпову нередко сопутствует удача научная. А как иначе объяснить тот факт, что находясь в музее в Болгарах на Волге, где похоронена бабушка его жены, он смог найти данные о первых толмачах на Севере?
– Самые первые устные переводчики появились у нас, когда поморы начали контактировать с булгарами. Это примерно 921-922 годы нашей эры. Информацию об этом я увидел на карте в музее Болгар. Затем мы нашли документальное подтверждение – зимой булгарские купцы, действительно, ходили на санях, запряжённых собаками, с приволжских территорий в Заволочье, вплоть до Северной Двины и Онежского озера. Они торговали с «чудинами» и «весями». Торговля велась через толмачей. Об этом царю Волжской Булгарии рассказывал арабский путешественник и географ Ахмед ибн Фадлан, – цитирует монографию профессор.
Александр Михайлович может часы проводить в архивах и библиотеках. Как детектив или сыщик, он постоянно ведет поиск новых исторических фактов о развитии перевода на Поморском Севере, находит примеры слов и выражений из русского языка и других языков прошлых эпох, а потом до трех-четырех часов ночи сидит за компьютером и обрабатывает информацию. Сейчас, кстати, он готовит новую монографию.
Благодаря этой кропотливой работе, в его научных трудах можно встретить уникальные примеры руссенорска и соломбальского английского. Эти два пиджина – так называют языки-посредники, которые рождаются между двумя или более народами, говорящими на разных, неродственных языках – стали следствием активной торговли между поморами, норвежцами и другими иностранцами, которая велась на Севере.
Примеры этих языков профессору приходится собирать буквально по крупицам. В последнее время он стал частым гостем антикварных магазинов, где ищет открытки XVIII-XIX веков. Иногда в них можно найти переписку поморов с иностранцами.
Чтобы понять, как строился язык, можно взглянуть на один из примеров соломбальского английского. Поморы говорили: «Vat ju vanted, asej?» Что означало: «What do you want, sailor?» Слово «asej» могло появиться, когда моряки говорили «I see» в значении «понятно», тогда как поморы считали, что таким образом они представляются.
А если хочется представить, как разговаривали на «твоя-по-моя», можно прочитать следующий диалог из учебного пособия «Социолингвистические аспекты переводческой деятельности».
– Когда я сидел в архиве Архангельской области, я настолько погружался в историю, что буквально ощущал, насколько бурно здесь все развивалось, как кипела жизнь. Прямо из Архангельска отправлялись корабли во многие страны мира, активно работали переводчики. Конечно, с норвежцами у поморов были более интенсивные контакты. Поморы продавали парусное полотно (Вологда – территория, где выращивали лен, тогда тоже относилась в Поморскому Северу), пеньку, канаты, изделия из железа, а покупали китовый жир, соленую рыбу. Были даже совместные ареалы, где не проходило границ. Например, на Кольском полуострове, на Шпицбергене. Были и совместные браки норвежцев и поморов. Начитавшись всего этого, я выходил на улицу и словно попадал в пустынный край, настолько сейчас все тихо и спокойно на Севере, – говорит Александр Поликарпов.
Миссия – сохранить ненецкий язык
Александр Поликарпов возглавляет кафедру перевода и прикладной лингвистики, является директором научно-образовательного центра «Интегративное переводоведение приарктического пространства» САФУ. Помимо этого, он занимается общественной работой – руководит Советом по переводу с использованием языков народов России в Союзе переводчиков России. На встречах представителей Союза часто обсуждают, насколько стремительно исчезают языки коренных народов. Так, по последним данным директора Института языкознания РАН, лингвиста, профессора филологического факультета МГУ Андрея Кибрика, сегодня в стране существует 153 языка. 17 из них находятся на грани исчезновения, 21– в критическом состоянии, еще 29 – в большой опасности, в том числе карельский и чукотский, а 15 мы уже успели безвозвратно потерять за последние полтора века.
Несколько лет назад Александр Поликарпов загорелся идеей запустить в САФУ программу подготовки учителей ненецкого языка, которая позволит сохранить этот язык посредством его преподавания в НАО. Помочь с реализацией этой идеи вызвалась заместитель директора Этнокультурного центра НАО Ольга Латышева, которая поступила в аспирантуру к профессору и пишет диссертацию по особенностям перевода ненецкого фольклора на русский язык. Она ездит в экспедиции, собирает этнографический материал, который потом будет оцифрован, изучен и станет достоянием ненецкого народа.
– До 30-х готов XX века ненецкий язык был исключительно устным. После стали создавать алфавит, первые словари, разговорники. Сейчас он существует только благодаря тому, что есть устное общение молодежи с бабушками и дедушками, кочующими по тундре. Чтобы язык сохранялся, его необходимо изучать в школах НАО. Именно поэтому мы хотим заняться переподготовкой работающих педагогов, которые захотят преподавать ненецкий язык как родной, – объясняет Александр Михайлович.
Ненецкий язык нельзя назвать простым. В нем семь падежей: помимо привычных есть специфические: дательно-направительный, местно-творительный, отложительный и продольный. Число, кроме единственного и множественного, может быть и двойственным. В языке выделяют два основных диалекта: лесной, тундровый, а также говоры – мало- и большеземельский – именно на нем сейчас идет обучение в Нарьян-Маре и окрестностях.
Уже известно, что программа подготовки учителей ненецкого языка будет реализовываться в очно-заочном формате в 2023 году. В 2022 году планируют начать мониторинг языка, который необходим для старта. Однако вопрос сейчас упирается в финансирование.
– Я всегда думаю о том, как исчез чудской язык, на котором разговаривали мои предки, как на глазах мы потеряли алеутский язык на Дальнем Востоке. Если мы ничего не будем делать, ненецкий язык также просто-напросто исчезнет. Сейчас специалистов по ненецкому языку в Архангельске практически нет. Кто-то должен за это браться! А мне все это невероятно интересно. К слову, с 2022 по 2032 год ООН объявила международным десятилетием языков коренных народов мира. Я бы очень хотел, чтобы это помогло привлечь внимание общественности к проблеме их исчезновения, – надеется Александр Поликарпов.
Яна Будрина
